И что это было?

От этого фильма я ожидала многого, ведь мнение жюри Каннского кинофестиваля для меня что-то значит. Но на этот раз Одним словом, я совершенно не понимаю, почему «Дядюшка Бунми» был так хорошо оценен, ведь даже если подумать, в нем нет ничего из того, что составляет или может составить качественный фильм, а воспринимается он еще хуже. Итак:

Сюжет. Ничего высокохудожественного, интересного, неординарного я в этом сюжете не нашла. Честно говоря, у меня даже появились сомнения в существовании сценариста как такового или в его профессионализме. Никаких глубоких мыслей мне в этом фильме найти тоже не удалось хотя сама идея была неплохой. Жалко. Правда, эту идею я поняла только после того, как прочитала краткое описание фильма, а так я бы не додумалась до того, что это все означало

Монтаж и съемка. Главное правило монтажа гласит: необходима смена планов по крупности. Ну или хотя бы вообще смена кадров. Две с половиной минуты наблюдать, как где-то далеко в углу кадра идут/сидят/лежат герои и разговаривают о всякой ерунде или вообще молчат это выше моих сил. Под конец вообще началось что-то странное Сомнения, на этот раз, возникли по-поводу количества камер и операторов и присутствия последних на съемочной площадке. Опять же жалко, ведь первые кадры были еще ничего Да, и еще: есть фильмы, вообще снятые цельным куском, которые смотрятся буквально на одном дыхании Но «Дядюшка Бунми», лично для меня, оказался слишком нудным фильмом. И скучным.

Игра актеров вообще отсутствовала. Персонажи напоминали мне механических кукол, не способных ни на какие эмоции. Их диалоги тоже не добавляли происходящему реалистичности.

Но не хочу больше расстраиваться. Моя оценка:

1 из 10

Белый шум

Так уж сложилось исторически, но мнение жюри Каннского фестиваля принято считать непреложной истиной и авторитетным решением. Раз уж в Каннах кому-то вручили награду, то плохо говорить о его шедевре простому смертному не пристало. Куда уж нам, сирым и убогим, до постижения истинного искусства, сокрытого от глаз люмпенов в хитросплетении витиеватых метафор.

«Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни» яркий пример артхауса, в самом лучшем и самом худшем смыслах этого слова. Фильм, убаюкивающий покрепче белого шума, представляет собой цепочку философских размышлений, замешанных в эзотерическом котле восточной мифологии, приправленной буддизмом. При полном отсутствии четкой сюжетной линии, режиссер Апитчатпон Вирасетакун преподносит зрителю предсмертные переживания некоего Бунми, старого тайского фермера. Ожидая на своей ферме кончину, дедушка встречает призраки жены и сына, с которыми он общается так же, как и с живыми родственниками. Главной отличительной чертой фильма является полное или частичное отсутствие нарратива в отдельных эпизодах, и, возможно, в этом и кроется его прелесть. Формируемые потоком сознания образы приятны глазу и уху, они погружают в некий чарующий мир восточных джунглей, с их призраками и анималистическими духами. Нельзя сказать, что фильм абсолютно лишен осмысления, но идеи приходится постоянно извлекать из под тяжеленный метафор. Так, например, в концовке есть эпизод с раздвоением героев, в котором лично я увидел стремление человека быть там, где он хочет, но нахождение там, где должен. А кто-то увидит иное, а иной и вовсе ничего в этом не увидит. Конечно, людям, страдающим апофенией, будет где разгуляться, ибо такого объекта для поиска всякого глубинного смысла не было давненько. Даже обласканный отечественной молодежью «Generation П» в сравнении с «Дядюшкой» кажется элементарной детской сказочкой, над которой и думать-то не надо.

Мне исключительно непонятно, зачем снимать в течении полуминуты окно. Скоро в авторском кино дойдет до того, что оператор будет по несколько минут демонстрировать пустую белую стену. Тлетворное влияние раннего артхауса сказывается на операторской работе Юконторна Мингмонгкона, но он доводит свое ремесло до апофеозной крайности. Это уже не акценты и не метафоры, а самый натуральный китч, обусловленный рамками жанра. Можно конечно сказать, что все эти заторможенные планы служат как инструмент создания того самого потока сознания, формирующего фильм на ментальном уровне, возможно и так.

Отечественному зрителю будет невероятно тяжело продираться сквозь изобилие восточной эстетики, представленной в виде образов и притч. Основной темой рассуждений дяди Бунми является его карма одно из самых важных понятий южно-азиатской философии. Прежде чем смотреть ленту, стоит хотя бы поверхностно ознакомится с индуизмом и буддизмом, иначе просмотр может обернуться мигренью, ведь вместо того, чтобы погрузиться в фильм, зритель запросто начнет размышлять над каждой непонятной фразой. И этого, кстати, делать ни в коем разе не стоит, так как положительные ощущения от фильма могут придти лишь в состоянии полудремы и чистого восприятия, направленного в суть вещей.

Понятно, что говорить об актерской игре не пристало. Структура ленты не требует от исполнителей знания школы Станиславского. Всё, что требуется от актеров в таком кино быть максимально раскрепощенными.

Вывод: В чем-то фильм безусловно гениален и отрицательных эмоций после просмотра он не вызывает. Но вот только и положительных, лично у меня, не накопилось. Просто так заискивать и ставить зеленый цвет отзыва, дабы не казаться глупым (фильм-то в Каннах победил), не хочется. Если взглянуть на состав конкурентов «Дядюшки», то выбор жюри становится ясен. Во-первых, программа фестиваля 2010 года была откровенно слабой, во-вторых, эта лента являла миру нечто новое и незаезженное, что, в принципе, редкость. В итоге, как и с фильмом «Счастье мое», при высокой оценке, советовать фильм я не стану, пусть каждый решает за себя сам, стоит это смотреть или нет.

7 из 10

Снежный человек? Новый арт-хаус от тайского мастера.

Снежный человек? Новый арт-хаус от тайского мастера.

Мистика вот, я бы сказал, ключевое слово этого фильма. Однако при слове «мистика» возникают совершенно разные ассоциации, от магии средневековья до романтических историй про жизнь в других мирах. Однако здесь о другом Ведь, на самом деле, перегородка, отделяющая наш мир от другого существования настолько тонка, что подчас ее практически не существует, и пытливый взгляд читает знаки тех, иных планов. во сне и наяву, приближаясь загадке жизни и смерти. И иногда так все переворачивается, что иное существование становится более реальным, чем жизнь, ибо оно делает нашу жизнь гротескной и нереально-мелочной, никчемной и смешной.

Со времен великого «Зеркала» не было столь прекрасной и мастерской ленты о том, как иные миры, загадочные и неожиданные, вдруг резко вторгаются в нашу жизнь, наделяя ее иным, вечным и страшным смыслом.

Помни о Духе

Рано или поздно западный мир утомляет: если любовь то любовный треугольник, если политика то лицемерная борьба за власть, если деньги то финансовые махинации, если жизнь то либо героическая, либо никчемная. Иным представителям современного киномира уродливый гигант материализма надоел еще в начале нового тысячелетия; а потому они одними из первых приметили тайского режиссера Апичатпонга Вирасетакула и даже успели окрестить его чуть ли не главной надеждой мирового кинематографа. Каннский фестиваль своего рода барометр тенденций и законодатель тематических и стилистических «мод» держался дольше: за последние десять лет жюри одаривало пальмовыми ветвями лишь тех, кто громко высказывался по какой-нибудь наболевшей проблеме.

Вот ирония: сколь много понадобилось лет, чтобы наболевшей проблемой стала сама привязанность фильмов к наболевшим проблемам. «Дядюшка Бунми» не открывает обществу глаза на расовые конфликты (хотя упоминает напряженность между тайцами и лаосцами) и не указывает обвинительно пальцем на социальные кризисы (хотя демонстрирует пустоту городской жизни). Фильм Апичатпонга Вирасетакула возвращает кино в рамки подлинного искусства и его основной темы души.

Душа, согласно «Дядюшке Бунми» одна на всех, общая мировая. Частями этой души являются человек и природа, поэтому они подсознательно тянутся друг к другу, а в случае феномена прошлых жизней и вовсе становятся одним целым. Время и физическое состояние теряют важность: корова из далекого прошлого есть человек из настоящего, который, в свою очередь, сливается в гармонии с лесом будущего.

Главный герой степенный таец лет пятидесяти приезжает в загородный дом с семьей не просто ради того, чтобы в покое лечить больную печень. Он возвращается в лоно природы, чтобы умереть и переродиться. Потому дядюшку Бунми совсем немного удивляет, что в первый же вечер за обедом к нему присоединяются призрак его умершей жены и блудный сын, когда-то давно отправившийся в лес на поиски неведомого животного и в своем путешествии приобретший звериный вид. Бунми и его родственники спокойно принимают их, с теплотой расспрашивают о загробной жизни, показывают альбом с фотографиями. Предвещая смерть, призрачная жена и звероподобный сын Бунми не пугают: между жизнью реальной и потусторонней в мире, созданном Апичатпонгом Вирасетакулом, различий нет. В один из своих последних дней герой даже спрашивает у жены, фактически мертвой, но при этом достаточно живой, чтобы проводить ему очищение печени: «А что, если я уже мертв?». Жена лишь отворачивается и молчит.

Потому что нет смысла говорить с Бунми о телесном, если его душа чиста, а значит вечна. Свои грехи он искупил: упоминая об «убийствах коммунистов, совершенных ради своего народа», он далее говорит, что тяжкое бремя ему облегчает построенный в саду навес то, что приближает его к природе, к целительному естеству. То, что очищает дядюшку Бунми лучше, чем любая операция на почке.

Впрочем, отказывая в весе всему материальному, режиссер при этом не проводит четкую разделительную полосу между реальностью и ирреальностью, еще раз подчеркивая связь Бунми и его семьи с природой. В фильме простые бытовые события загородной жизни представлены в массе мелких деталей, работающих на их правдоподобность: светильник в спальне, веселые байки садовников, мягкая ткань полога кровати. И в то же время у этой самой кровати наблюдает за спящей сестрой призрак жены Бунми, а в вечерней черноте окружающего леса поблескивают красные глаза обезьян-духов. Для пущей ясности в фильме есть сцены, где близость человеческого и природного становится очевидна: один из героев покачивается в гамаке в том же ритме, что и ветви деревьев вдали.

И таких сцен, наполненных изящным в своей простоте символизмом, в «Дядюшке Бунми» немало. Создавая, казалось бы, сложный и непонятный мир, имеющий в своей основе богатейшую восточную мифологию, режиссер никогда не лишает зрителя ключей к его пониманию. И использует он для этого целый ряд приемов: от ассоциативных цепочек (вода, отводящаяся из почек Бунми, сливается с водой озера) до общекультурных образов (история о принцессе, вступающей в половую связь с сомом суть древнегреческий сюжет про Леду и Зевса-лебедя).

Но, подобно айсбергу, у которого отчетливо видна лишь небольшая верхушка, подлинная глубина «Дядюшки Бунми» скрывается во мраке тайских лесов. Возможно, рациональный анализ фильму лишь вредит, так как пресловутая «медитативность», ныне превратившаяся лишь в еще один зрительский штамп, в данном случае имеет основания быть. Необходимо всматриваться в завораживающе прекрасные пейзажи; необходимо вслушиваться в богатый набор звуков леса; необходимо погрузиться в ирреальную реальность Апичатпонга Вирасетакула с головой, чтобы пропустить фильм не через голову, но через да, действительно, душу.

И чем ближе находятся зритель и картина на протяжении полутора часов истории дядюшки Бунми, тем сильнее шок от завершающих пятнадцати минут, когда действие без предупреждения переносится в замкнутые помещения, в четыре белые стены сначала храма, где хоронят героя, затем гостиничного номера, где семья разбирает деньги и смотрит телевизор. Словно в издевательство над подлинной духовной чистотой Бунми вводится персонаж-монах, который позволяет себе придти в отель, скинуть традиционные одежды, помыться и переодеться в «гражданские» джинсы и футболку. И вновь простой и понятный параллелизм: лже-монах принимает душ, стремясь к очищению телесному, духовное же очищение людей, живущих вне города, ему недоступно.

Именно поэтому, закончив переодевания, он замирает на месте перед телевизором вместе с остальными героями. Без движения духа не существует вообще никакого движения. Бунми и его родные в деревне так или иначе постоянно двигаются медленно, в ритме с ветвями деревьев. Звук их шагов гармонирует с птичьими трелями; финальная же громкая музыка вызывает жуткий диссонанс и острое желание скорее вернуться назад, к природе и покою. Туда, где в сюжете исчезают все рациональные понятия, в длинных статичных планах теряется время, а красота леса позволяет сомневаться в том, с чем имеешь дело кинематографом, живописью или, быть может, с самой жизнью?

Прием для современного кино сложнейший, а потому тем более удивительный: «Дядюшка Бунми» плавно подводит зрителя к тому, чтобы он сам сделал выводы. Если вообще захочет их сделать. Апичатпонг Вирасетакул не заставляет что-либо домысливать, но в то же время оставляет возможность как для более глубинного исследования, так и для истинно-зрительского созерцания. Нет и не может быть ответа на вопрос, какой из этих подходов к картине является правильным или более честным. Такова уж реальность тайского режиссера, который отрицает традиционные понятия и категории, а признает единственно духовность. Право, сколь сильно в кино не хватало этой по-настоящему Великой Реальности!

Дядюшка Вирасетакун, который помнит свои прошлые фильмы

Проблема негодования, посмотревших этот фильм, заключается в том, что начав просмотр данного фильма, большинство, опираясь на то, что фильм получил главный приз в Каннах, настраивают себя на просмотр очередного фильма, который затронет их до глубины души, но сталкиваясь с непониманием проклинают все вокруг за потраченное зря время

На самом же деле, этот очень оригинальный по своей сути фильм лишь пародийный проект, с долей сарказма и иронии, в которой режиссер мастерски переплетает сознание и убеждения тайцев с некими образами тайской культуры, смешивая все это удивительным видеоартом. Чтобы понять это нужно быть как минимум знакомым с культурой Таиланда, в сознании жителей которого, живет вера в призраков и пребывании умерших среди живых. Поэтому некоторые моменты, такие, как например появление призрака жены Бунми вместо того чтобы направить наше внимание в нужное русло, сбивает нас с толку своей мистической атмосферой. В регионе, в котором снимался фильм, военные жестоко убивали крестьян коммунистов, это и объясняет большое количество жутких обезьян, бродящих по лесу.. Отсутствие музыкального сопровождения, еще больше сбивает с толку, но думаю, присутствие в етом фильме какой либо музыки было бы излишне. Отдельное внимание хочется уделить звуку, потрясающее звуковое сопровождение!! Видно, что режиссер уделил звуку особое внимание. Думаю звук играет в етом фильме чуть ли не ключевое(!) значение.

Что касается Каннского кинофестиваля все очень просто объясняется: во первых, действительно сильных картин участвующих в конкурсной программе в 2010 году мягко говоря было маловато, Бьютифул и Турне остались с носом по той простой причине, что президентом жюри в 2010 году был Тим Бертон, которому, как никому другому близка тема смерти и потустороннего мира.

В общем Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни довольно простой и ясный (на мой взгляд) фильм, при просмотре которого не нужно пытаться что то понять, и не ищите тайный сакральный смысл в этом фильме, вы его там все равно не найдете.

8 из 10

Отличное кино 23. «Loong Boonmee raleuk chat» Симбиоз простоты.

- Что с моими глазами? Они открыты, но я ничего не вижу.
Может, глазам нужно время, чтобы привыкнуть к темноте?

Первый эпитет, который даешь этой картине при просмотре «скучная». Первая половина «Loong Boonmee raleuk chat» состоит сплошь из бытовых диалогов обсуждения пестицидов (у дядюшки вроде как плантация), качества местных спален, диетического рациона главного героя и его больной почки С появлением призраков умершей жены дядюшки и его много лет назад пропавшего сына ничего не меняется разве что диалоги на бытовые темы ведутся теперь между обитателями обоих (нашего и загробного) миров.

Долго не понимаешь, при чем же тут золотая пальмовая ветвь? Да, конкурсная программа в Каннах-2010 была довольно слабой (помимо «Biutiful» и нового опуса Никиты Сергеевича, пожалуй, ни одной заметной картины), но в конце концов, «Loong Boonmee raleuk chat» ведь тоже ничем особым не выделяется. Даже наоборот особенно в первой половине это довольно слабая картина: скудная актерская игра (можно, конечно, списать все на менталитет, но, в конце концов, посмотрите «Tian bian yi duo yun» Цай Минляна вот где страсти истинно шекспировские), слабейшие спецэффекты (когда парень подносит призраку стакан воды, его рука тоже начинает просвечиваться), еще более слабый грим (см. сын главного героя в облике призрака обезьяны). Единственное, что вызывает положительные эмоции так это красоты Тайланда, но, в конце концов, ландшафт это заслуга природы, а не режиссера фильма Апитчатпона Вирасетакуна.

Однако, чем дальше развивается действие (если его можно таковым назвать) «Дядюшки Бунми», тем больше фильм начинает нравиться. И тем больше начинаешь понимать смыслы и подтексты. Их тут немного. Но, несмотря на это, они очень интересны.

«Дядюшка» при ближайшем рассмотрении оказывается чуть ли не лучшим примером культурного исследования эзотерической и духовной части жизни тайцев. Они, оказывается, живут в фантастическом мире. Вы искали параллельный мир? Верили в волшебство? Оно есть достаточно съездить в Тайланд. Но не в ту его часть, где отели, море и знаменитые на весь мир тайские транвеститы. Не это сердце Тайланда. Его сердце там, где люди спокойно общаются с призраками, где природа напрямую контактирует со своими детьми, там, где прошлые жизни такая же сама собой разумеющаяся вещь, как смерть. Там, где люди готовятся к смерти, как ко встречи со старым другом. Там, где провел свои последние дни дядюшка Бунми.

Начинаешь понимать, что «Loong Boonmee raleuk chat» это на самом деле очень простая притча об очень простых людях, которые очень просто, и вместе с тем возвышенно живут. У них нет несметных богатств, но есть совершенно удивительные знания о мире, который вроде бы и рядом, но на деле чрезвычайно далек от нас. Зато близок к ним. Фильм такой же, как и его герои анахорет, запечатленный на пленку. Столь же аскетичный, сколь и многогранный.

И все равно, непонятно, почему именно «Loong Boonmee raleuk chat» удостоился высшей кинонаграды. Такие высказывания были и раньше, и не одно. Вирасетакун не первый и не последний, кто обращается к этой теме. Возможно, Бертон решил таким образом поддержать эту отрасль кинематографа и тайское кино в частности ведь, не будь «Loong Boonmee» награжден в Каннах, вряд ли кто-нибудь обратил на него внимание. В любом случае, это фильм нужный и важный, пусть и не шедевр. Пусть и обладает большим количеством изъянов. Это такое юродивое или, если хотите, блаженное кино. Без которого, возможно, что-то в этом мире пошло бы по-другому.

7 из 10

Мне близка идея о связи и единстве всего живого, с которой пришел к зрителю Апитчатпон Вирасетакун. И это гармония в фильме великолепна показана в самых мельчайших деталях. Да ж гамак качается в такт покачивающимся листьям. И просто уклад жизни настолько подчинен в фильме природному циклу, и показано все естественно и это плюс картине.

Точно так же мне понятна и где-то близка идея круга перерождений буддийская и на этой идее во многом построен фильм. Вот только образы в которых все подано, мне кажется, подобраны как -то упрощенно. Обезьяноподобное существо-сын.. Это судя по всему чтоб зрителям наглядней было. Но вот эта наглядность мне и не понравилась.

Финал фильма хорош и естественнен. Говорит о том что в мире всегда есть обычные люди высоко духовно развитые и есть совершенно не готовые к этому люди, которые номинально избирают духовный путь для себя. Но фильм не оставляет того сильного и позитивного ожидаемого впечатления из-за ненужной излишней фэнтезийности. Например фильм, который то же построен на идеях буддизма, Почему Бодхидхарма ушел на восток? ставлю намного выше в своем личном рейтинге именно из-за того что он не ушел в буквальную иллюстрацию коанов.

6 из 10

Что это было и как это выпустили куда-либо?

Не перестаю удивляться, какие нелепые картины удостаиваются порой Золотой пальмовой ветви! Я понимаю, что если хотите видеть в призерах игровой кино- идите на Оскар, в Каннах мы раздаем.. просто раздаем высокоинтеллектуальному кино для посвященных

Но что такого было в этом фильме? Что вообще в нем было? Ужаснейшая игра актеров, которые, видимо, репетировали только одно выражение лица и позу, и с ними благополучно просидели до конца съемок. Призраки, здоровенная человекообезьяна подумаешь! мы репетировали отрешенность, и нам вообще все равно, что вокруг происходит!

малое количество диалогов (герои вообще предпочитали подолгу смаковать собственные банальные фразы и обдумывать очередной унылый ответ) сначала смущало, но потом я расценил это как плюс можно без зазрения совести перематывать занудные статичные моменты, не боясь что-либо пропустить. А пропустишь -особо не расстроишься. Многие моменты в картине можно было запросто заменить просто фотографиями, так как оператор просто снимал неподвижные предметы, не меняя фокус. собственно, за пол часа до окончания «шедевра», авторы воспользовались такой возможностью и пустили видеоряд из фотографий с закадровой озвучкой.

Как вы поняли, фильм шикарен во всех отношениях.

1 из 10

Сеанс медитации и путешествие во внутренний мир Тайланда

К престарелому дядюшке Бунме приезжают с визитом родственники, сестра его жены и её внук. Несмотря на свой преклонный возраст держится Бунме молодцом сам убирается в доме, помогает собирать яблоки на своей плантации, шутит и рассказывает анекдоты, с улыбкой вспоминает ужасы своей молодости и свои прошлые перевоплощения. Однажды вечером, когда семья вновь собралась за одним столом к ужину подоспели необычные гости: умершая жена и пропавший без вести сын, ставший духом обезьяны.

Вот так обычным летним вечером человек сталкивается со смертью. Эта вечная тема будет прослеживаться на протяжении всего фильма. Апичатпонг Верасетакул вместе со зрителями меланхолично размышляет о перерождении душ и том что ждет нас там, за гранью смерти. Наверное, каждому человеку хоть раз да приходили подобные мысли в голову. А «Дядюшка Бунме» позволяет взглянуть на это со стороны, глазами призраков и духов. Заманчивое предложение, не правда ли?

Но стоит сразу же подготовиться к азиатскому кино и другому видению мира. Лучше всего настроиться на неторопливое и спокойное погружение в далекий мир Таиланда. Это не тот место с заоблачными отелями, лазурными пляжами и огромными Дьюти Фри. «Дядюшка Бунме» покажет другой Тайланд. Таинственный и странный мир на границе между будничной реальностью и тропическими лесами. Там простой парень может встретить прекрасного лесного духа и влюбиться. Или лежа в гамаке вспоминать мистические истории из своих уже прожитых жизней. Где как в фантастическом сне принцесса отдается речному духу, выбравшему форму сома.

Но умершая жена Бунме сообщает что пришло время «отправиться в последнее путешествие». Вместе с собой он приглашает отправиться в путь гостящих у него родственников. Через лес, утопающий в последних лучах солнца, они шли к пещере. Из всепоглощающей темноты кустов и деревьев за ними следили духи. В той пещере было очень красиво свет от фонариков отсвечивал от пучков кварца на сводах и казалось что это звезды. Там и ушел он из этой жизни вместе со своей женой.

Очаровательные спецэффекты вызывают улыбку. Вот показывают ночной лес, в глуши начинают появляться две красные точки, потом еще, на фоне жутко стрекочут цикады и квакает жаба. Этих красных глаз все больше духи обезьян смотрят прямо тебе в душу с экрана. Или же попробуйте поймать практически неуловимых призраков, которые тают с первыми лучами солнца

Меланхоличное путешествие в потусторонний и загадочный тайский мир наполнено размышлениями о бытии и смерти. Раствориться в потоке времени и на мгновение приблизиться к чему-то едва уловимому Только вот новые поколения уже перестают замечать духов.

Бог с ними, с этими Каннами

По причине сдавших нервов, в какой-то момент автор развернулся в сторону стилистического экзерсиса-китча с очевиднейшим посвящением

В поисках «нового слова» в кинематографе, экзотики и интеллектуальной клубники жители Парнаса стараются проводить все свободное от съемок время. Иногда нужно отвлечься от собственной гениальности, иначе зарябит в глазах. С опаской посмотреть на творения иных пресмыкающихся и либо погрустить оттого, что кто-то еще умеет снимать кино и придется взять что-то на заметку; либо обрадоваться, если от претендентов в режиссеры толку никакого а посему и кинуть им пальмовую кость (или ветвь, что не меняет сути), пусть утешаются и фотографируются на память, а то случай может больше и не представиться.

Провинциальные потуги Апитчатпона Вирасетакуна научиться пользоваться дивным изобретением человечества видеокамерой, если даже она любительская или, боже упаси, контрафактная, увенчались успехом. Правда, переменным. Да простится мне такая нелюбезная оценка кропотливого труда дилетанта, но если нажать кнопку «Запись» для режиссера не составляло труда, даже наоборот, делалось это в каком-то сакральном упоении пантеистическим энтузиазмом момента (максимально точное определение), то кнопка «Стоп» явно тормозила и никак не нажималась, когда вроде давно пора уже. Длинные и монотонные планы «Дядюшки» в лучшем случае напомнят назойливый протухший водоем из «Сталкера». То бишь, поэзия такая, тайская, с элементами рамы-рамы ("я все поняла, но можно еще раз?») и буддизма ("я ничего не поняла, но мне придется с этим смириться»). Неужели сегодня этого достаточно, чтобы сойти за экзотического постмодерниста-примитивиста и заполучить право оставить свои драгоценные следы на каннских красных ковриках?

Между тем, остальные художественные (если бы!) параметры фильма не оставляют места для спорной субъективной оценки. Ладно, поэзия мертвого и нудного кадра может понравиться кинонекрофилам, но как быть с лишенными смысла и последовательности диалогами? От сценария остается ощущение детсадовского лепета или невольно подслушанного разговора обитателей небезызвестного учреждения имени Кащенко. Претензии на проблемность, национально-культурную оригинальность и мировоззренческую зрелость так и остаются валяться в грязи очевидного непрофессионализма, необработанные они не дали никаких всходов. Кино третьего сорта оно и есть кино третьего сорта, несмотря на ускользающую перспективность Вирасетакуна и его неожиданный, но скорее всего эфемерный успех у Бертона и дель Торо.

Можно ли просто включать камеру и записывать все, что местечковым кинозвездам придет в голову сказать, изобразить, протупить? Наверное, можно, раз это нравится мэтрам и раз это последний писк арт-нуво выдать ничегонеделание за кропотливый режиссерский труд. В результате, произносимый с экранов текст настолько мощно бомбардирует неокрепшие синапсы неподготовленного к такой халтуре зрителя (чья неловкость постепенно сменяется защитным истерическим смехом), что попытка поверить в адекватность происходящего может серьезно повредить ум здорового человека.

Тайский очень-недо-Тарковский тратит весь свой и без того убогий потенциал именно на то, чтобы хоть кого-то (а желательно всех) убедить в этой самой адекватности. Как оказалось, принадлежность к животному миру не является помехой для обладания буквальными родственными связями с людьми, с самыми тонкими деталями взаимного узнавания, а смерть не помеха для самого что ни на есть интерактивного и реалистичного общения. Ну можно испугаться и поудивляться немножко в начале такого общения, но потом как ни в чем не бывало, повседневность и обыденщина же. Мертвая жена приходит менять живому мужу капельницу без малейших угрызений совести со стороны тех, кто додумался до такого. Сказать еще, что эта самая мертвая жена преспокойно общается со всеми и она вовсе не галлюцинация своего мужа? Нет, пожалуй, не надо.

За что еще похвалить? А, естественно, за спецэффекты. Тайский кинематограф в этом смысле достиг голливудских вершин, правда, 40-х годов, но это ничего. От «Бунми» тонкими аллювиальными струйками, искрящимися в лучах солнца перламутровыми блестками, идет ассоциативный поток к «Кинг-Конгу», особенно в плане грима под названием «Я реалистичная обезьяна». Эти светящиеся в темноте глаза, не двигающиеся минут по пять, были логично встроены в сюжетно-философскую канву фильма (или мне показалось?), от них веяло энергетикой и настоящим экш(е)ном, сердце так и замирало при просмотре у меня и всех моих подружек, мы даже ни разу не отвлеклись на косметичку.

В итоге, «Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни» не оставил меня равнодушной, всколыхнул все потаенные струны моей души, заставив их еще долго трепетать в безудержном экстазе, так что я, увлекшись, даже забыла вставить в текст цитаты с болдкурсивом и непременным знаком самобытного авторства. Хотя дело в том, наверное, что я просто не знаю тайского языка